Люба и Ваня пробирались лесной чащей. Ворон вел их такими дебрями, что казалось, они уже никогда отсюда не выберутся.
Огромные ели стояли так близко друг к другу, что приходилось протискиваться между стволами. Там же, где деревья были пореже, росли какие-то колючие кусты, проходя через которые неминуемо оставишь на них часть своей одежды. Уже темнело, а в лесу и без того были сумерки. Продираясь через очередные колючки, девочка не выдержала:
— Каркуша, а ты точно не издеваешься над нами? – возмутилась она. – Я прекрасно видела, что тут есть и нормальные тропинки, но ты ведёшь нас через самую чащу!
— И это уже не первый раз, — подтвердил Иван. – Ему-то, конечно, хорошо, он на плече сидит и в ус не дует!
— Во-первых, — прокаркал ворон в самое ухо Ивану, — я дуть вообще не умею. Во-вторых, усов у меня тоже нет. А в-третьих, мы уже прошли восемь перекрёстков, где была хорошая дорога, но всегда сворачивали в дремучий лес. Значит у нас в восемь раз увеличился шанс, что погоня отстанет, пойдя по дороге, а не за нами.
— Всё! Мне надо передохнуть, — взмолилась девочка, — хотя бы пять минут.
Ворон огляделся, прислушался, а потом взмыл ввысь, ловко пролетая между ветвей. Люба с облегчением села на поваленный ствол дерева.
— А тебе не кажется, что он нас тут просто бросил? – предположил Иван.
— Не думаю, — неуверенно сказала Люба, — зачем ему это надо было делать?
— Ну, он же служит бабе Яге. А она не очень-то нас приветила. У меня до сих пор шишка на лбу болит.
— Она вообще-то спасла нас от бесов, — логично заметила сестра, — а шишек у тебя на голове уже и без этого много. Ты какую имеешь в виду?
Иван осторожно потрогал свою голову.
— И вправду, извини. – На какую-то секунду взгляд богатыря стал серьёзным. – Я иногда замечаю, — задумчиво промолвил он, — что говорю вещи, о которых на самом деле не думаю. Вот как сейчас.
Люба обеспокоенно посмотрела на братца.
— За тебя кто-то говорит?
— Нет-нет! Просто вот так ляпну что-нибудь, а потом думаю, зачем я это сказал? Не хотел же совсем, но зачем-то сказал.
— А, ну это нормально. Это у тебя всегда так, — отмахнулась сестра.
— Знаешь, я сейчас тоже понимаю, что всегда так было, но раньше я этого не замечал.
Иван пожал плечами и тоже присел на изогнутую ветку поваленного дерева. Ветка была покрыта снегом, поэтому Ваня не удержался и соскользнул на землю.
— Ничего-ничего. Со мной всё в порядке, — он тут же встал на ноги. – Ты чего так перепугалась? Я ничего не вывихнул на сей раз.
Люба широко раскрытыми от страха глазами смотрела куда-то за спину брата. Иван обернулся и отскочил в сторону. То, на что он пытался сесть, была вовсе не ветка дерева. Это была рука беса. Сейчас, когда снег осыпался, он стал виден весь. Он полз куда-то. Вместо ног у него были две ледяные глыбы. В последнем движении бес хотел до чего-то дотянуться, и тут он замерз окончательно. Люба кинулась к брату, прячась за его спину.
— Ваня, мне страшно.
— Ничего страшного, — неуверенно промолвил богатырь, — он уже неживой. Замерз совсем.
— Ваня, так это-то и страшно! – Люба в отчаянье стукнула братца кулачком по спине.
Ваня сделал пару шагов и стряхнул снег с ещё одного солдата, а потом огляделся.
— Да тут, похоже, их видимо-невидимо.
В это время ворон спустился откуда-то сверху и сел на руку воина.
— Всё в порядке. А облетел окрестности, погони за нами нет. Черти ускакали в поле. Бесы разделились на мелкие отряды и ищут вас, но я хорошо запутал следы. Никто не идёт в нашем направлении.
— Каркуша, а это что? – спросила Люба, указывая на замерзшего воина.
— Нам лучше не идти в ту сторону, — уклончиво ответил ворон. — Так, конечно, короче, но лучше обойти место битвы.
— Чьей битвы? – не понял богатырь.
Он почему-то считал, что все тут хотят биться только с ним.
— Место битвы Снегурочки с войском Утёса.
— Там могут быть оставшиеся в живых? – забеспокоился Ваня.
— Нет, никого там уже нет. Все заморожены, — утешил его ворон, — просто зрелище не из приятных.
— Нет, мы пойдем через поле, — решила вдруг Люба.
— Зачем?- Иван в недоумении развел руками. – Что нам там делать?
— Мы с тобой, Ваня, спасаем Снегурочку. Так вот, хочется знать, за кого мы так боремся.
Девочка, демонстративно отстранив богатыря, направилась вглубь леса. Через минуту её догнал ворон и уселся к ней на плечо.
— Поле битвы слева, — прошептал он ей на ухо еле слышно.
Люба повернула налево и зашагала ещё уверенней.
Когда они вышли к полю битвы, на небе взошла полная луна. Она осветила окрестности бледным желтоватым светом, придавая окружающему пейзажу ещё более фантастичный вид. Любе казалось, будто бы они попали из обычного сказочного мира в зловещее царство мёртвых. Поле битвы представляло собой ужасное зрелище: кругом были замороженные бесы, перевернутые повозки, разломанные катапульты. Валялось брошенное оружие, дымились остывшие костры с большими котлами с подгорелой едой. А ещё тут Люба впервые в жизни увидела драконов. Были они небольшие, чуть больше лошади. Они тоже застыли в разных позах: иногда в агрессивных боевых стойках, иногда в каких-то жалких, словно бы они прятались от кого-то очень страшного и большого. Девочка ходила вдоль рядов солдат и с каждым шагом ей становилось все неуютней находиться в этом мрачном месте. И нигде не было ни малейшего признака жизни.
— Неужели их всех Снегурочка заморозила? – неизвестно у кого спросила Люба в поисках хоть какого-то оправдания увиденного ужаса.
— Вообще-то, не совсем, — уклончиво ответил ворон. – Я был тут во время битвы. Наблюдал, сидя на вершине вон той ели. Большинство солдат заморозила не Снегурочка.
— Я так и знала! Не могла же она так поступить! Она же добрая, – облегченно выдохнула девочка.
— Большинство солдат заморозила твоя сестрёнка, Аня, — прокаркал ворон и запоздало прикрыл клюв крылом.
Люба остановилась как вкопанная. Ваня, испугавшись, что и она вдруг замерзла, осторожно потыкал сестру пальцем.
— Не может этого быть. Она же простая девочка, — произнесла Люба тихо-тихо.
— Увы. Я говорю, что видел. Возможно, конечно, что это был какой-то морок, мираж, — тут же добавила птица, скорее из вежливости.
В этот момент какое-то насекомое стало кружить вокруг головы Вани. Богатырь принялся храбро отмахиваться от него рукой.
— Ваня, замри, пожалуйста, — вдруг произнёс ворон абсолютно спокойным голосом, но от которого у всех почему-то пошли мурашки по телу.
Богатырь замер. Ледяная пчела, пожужжав немного около его носа, полетела куда-то дальше по полю.
— Пчёлы? Зимой? – удивилась Люба.
— Это ледяная пчела госпожи снегурки. Если бы она ужалила твоего братца, он остался бы тут стоять навечно вместе с остальными воинами.
— Пойдёмте скорее отсюда, — заторопился вдруг Иван, — ворон прав, нам тут делать нечего.
Они быстро миновали поле боя и углубились в лес. Белый снег непрерывно падал из серых туч. Ветра не было, но всё равно было холодно. Мороз усиливался. Луна периодически выглядывала из-за туч, и тогда лес озарялся таинственными отблесками, словно бы какое-то белоснежное светящееся существо быстро перебегало по лесу.
— А что с бабой Ягой? – Люба оторвалась от тяжелых мыслей. – Ты говорил, её тоже надо спасать?
— Тут дело деликатное, — ворон отвернул голову, чтобы не смотреть в глаза девочке, — понимаешь, она, как мне кажется, немного умом тронулась.
При этих словах Иван тут же остановился.
— А нам точно нужно идти к ней? Я и в прошлый раз много чего от неё натерпелся, когда она была ещё в своем уме.
— А с чего ты взял, что с ней что-то не так? – Люба даже не обратила внимания на опасения братца.
— Да она замуж собралась! – обвиняющим тоном сообщил ворон.
— Как замуж? Ей сколько же лет? Впрочем, чего это я. В этом нет ничего странного в любом случае.
— А за кого она замуж собралась? – мгновенно белея лицом, еле слышно спросил Ваня.
— Не волнуйся, не за тебя. За Лешего, — каркнула птица.
— Так что тут такого? – облегченно вздохнул богатырь. – Пусть выходит!
— Как что такого? Вы знаете хоть, кто он такой – Леший? Это же не человек!
Люба резко остановилась, так что ворон чуть не свалился с её плеча.
— Срочно делаем привал! — скомандовала она, снимая рюкзак.
— Зачем это? – зябко поёжился Ваня.
— Я чувствую, что мысли в моей голове сейчас опять не то что-нибудь запишут в книгу. А я хочу, чтобы было всё аккуратно.
Девочка быстро достала из рюкзака красную книгу и открыла её на пустой странице.
— Так я и знала! Вот и заголовок: «Леший – не человек». Но это ещё нормально. Даже хорошо. Говори, Каркуша, я буду записывать. – Люба сосредоточенно уставилась на чистый лист под заголовком.
— Тут особо говорить нечего, — продолжил ворон, прокашлявшись. — Леший – это дух леса. Многие думают, что он живёт в лесу, но это не так. Он и есть лес. Вернее, лес – это его тело, а сам он – дух, сознание леса. Каждое дерево, куст, травинка в лесу – это часть его тела.
— Интересно. Это получается, что он — огромный суперорганизм? — задумался Иван.
— Не совсем так. Дух леса не огромный. Он может перемещаться по лесу с большой скоростью, но одновременно он может быть только в одном месте. Впрочем, вы сейчас всё сами увидите.
— Хорошо, — Люба закрыла книгу, — главное я записала, остальное потом. Где он, твой Леший? И почему Яге нельзя за него замуж?
— Они тут, совсем рядом уже, — заторопился Ворон, — пять минут и будем на месте. А замуж ей за него нельзя потому, что он поглотит её, сделав частью леса. Не из злобы или вредности, а просто по природе своей, от большой любви.
Люба с Ваней переглянулись и ускорили шаг. Баба Яга была сомнительным союзником, но лучшего у них сейчас не было, так что терять её никак было нельзя. Кроме того, она могла хоть как-то пояснить, что сейчас происходит. Шли недолго. Вскоре перед путниками предстала очень странная картина. Посреди густых деревьев стояла избушка на курьих ножках, а вокруг избушки зимы не было, в прямом смысле слова. Метров на пять во все стороны вокруг избушки снег растаял, а из земли вылезла зелёная травка, и даже выросли и распустились какие-то цветы. На большом крыльце избушки был накрыт стол: самовар, заварной чайник, какие-то баночки и оладьи. С одной стороны стола сидела баба Яга в лёгком летнем платье, более похожем на ночную рубашку. С другой стороны был Леший. Неправильным было бы сказать, что он сидел. Впрочем, неопытному глазу это могло так показаться. Вот только сам Леший, его одежда, кресло, на котором он сидел, всё было сплетено из ветвей и листьев стоявших рядом деревьев. Когда он подносил ко рту чашку с чаем, ветки изгибались, так что казалось, будто бы перед Ягой сидит обыкновенный человек.
— А чего это вы тут делаете? – задал неловкий вопрос Иван.
В тот же миг несколько еловых шишек сорвалось сверху и приземлилось прямо ему на макушку.
— Ваня! Люба! – обрадовалась Яга. – Как я рада, что вы пришли. – Она тут же наклонилась к Лешему, беря его за руку. – Друг дорогой, извини. Видишь, гости пожаловали. Но мы же договорились?
— Да, — прошелестел листьями Леший, — когда будет надо, я помогу.
— Спасибо, друг, — улыбнулась Яга и поцеловала Лешего в щёку. — И не ревнуй, пожалуйста. Ваня и так на голову ушиблен, дурачок, а ты его ещё шишкой.
Леший хихикнул, встал, поклонился гостям и быстро ушёл. Вернее, ветви деревьев как-то сами собой быстро распрямились и вернулись на своё место.
Яга, откинувшись на спинку стула, уставилась на гостей.
— Вы уж извините меня за мой внешний вид, у меня были важные переговоры. Я сейчас переоденусь, а то я вас так, наверное, смущаю. – Она хитро подмигнула Ивану.
— И вовсе нет, — совершенно откровенно заметил Ваня, — было бы чем смущать.
В глазах Яги блеснули нехорошие гневные искорки, от которых у богатыря пробежали мурашки по телу. Не отрывая глаз от Вани, Яга медленно поднесла к губам чашку с чаем и отпила один глоток. Практически в следующее же мгновение морщины на её лице разгладились, распущенные волосы потемнели и распутались, а сама Яга помолодела лет до тридцати. Закинув ногу на ногу, она медленно поставил чашку на стол. Ваня залился краской до кончиков ушей.
— Неужели не смущаю ни капельки? – спросила Яга бархатным голосом.
— Я.. не.. ну.., — слова никак не могли достичь языка Вани, чтобы произнестись.
— Проходите в дом, — Яга довольно кивнула, — я сейчас переоденусь, накормлю, напою вас, а уж потом вы мне всё расскажете, что с вами приключилось.
Она встала и грациозно ступая босыми ногами по деревянному полу, прошла в дом. Ваня с Любой последовали за ней.
Десять минут спустя Яга, переодевшись и приняв обычный свой облик, кормила гостей. Слушать их рассказ до окончания ужина она категорически отказалась. Брат с сестрой особо и не спорили. Они так устали и изголодались за день, что готовы были на любые уступки. Еда была простой: варёный картофель и морковь, квашеная капуста, маринованные грибы и хлеб, большой каравай прямо из русской печки. Несмотря на простоту ужина Люба не переставала удивляться, когда это старушка успела всё приготовить, если половину дня она воевала с бесами, а вторую половину бегала за избушкой по лесу. Ваня не удивлялся, считая, что и в обычном мире еда появляется сама собой на газовой плите, а уж тем более так должно быть в домике сказочной ведьмы. После ужина Яга прибрала стол, поставила большой самовар, несколько плошек с мёдом и сухофруктами, разлила какой-то ароматный чай из трав из заварника. Люба, сыто отвалившись на лавке, начала рассказ, изредка прерываясь, чтобы положить в рот ложку мёда. В такие моменты подключался Ваня. Если Люба старалась говорить по существу, экономя время, то Ваня добавлял всякие красочные подробности, многие из которых Люба даже не могла припомнить. Яга слушала обоих с одинаково участливым выражением. Лишь когда рассказ был окончен, она повернулась к богатырю и беззлобно произнесла:
— Ну и врун же ты, Ванечка. Никогда бы не поверила, что ты в одиночку раскидал отряд чертей с бандой бесов в придачу.
Иван тут же поперхнулся чаем, но спорить не стал. Он действительно приукрасил этот момент, изобразив сцену в лесу в наилучшем для себя свете. Люба, надо отдать ей должное, деликатно не поправляла братца.
— Это всё ерунда, — сказала девочка, уводя разговор со скользкой темы, — меня больше всего беспокоит то, что мы видели потом: поле битвы. Там огромное количество бесов погибло. Это страшно! И ваш ворон говорит, что к этому причастна Аня. Я никак не могу в это поверить.
— И не надо. Мало ли что глупой птице померещилось, — махнула рукой Яга, откусывая баранку.
Каркуша хотел было возмутиться, но встретившись со взглядом Яги, тут же принял вид «глупой птицы».
— Я и сама замечаю, что что-то тут не чисто. Необычно всё складывается.
— Необычно? – Иван оторвался от сильно засушенного, практически каменного пряника. – А что, раньше тоже такое случалось?
— Чтобы Кощей Снегурочку похитил или девицу какую? Конечно случалось! Он же злодей, каких мало.
— Ну, девиц понятно. Жениться там и всё такое, — блеснул знаниями Ваня, — а Снегурочка-то ему зачем?
— А какая ему разница, кого похищать? – не поняла Яга. – Он и принцев похищал тоже. Ему же ото всех надо одно и то же! – Тут Ваня отстранился от пряника, растерянно глядя по сторонам.
— И от принцев? – он слегка покраснел, неловко косясь на Любу.
— Конечно! Ему главное что? Выкуп! У Кощея одна лишь страсть.
— Деньги! – радостно догадался Иван.
— Власть! – наставительно поправила его Яга. — Именно власть!
— А разве это не одно и то же? – спросила Люба.
— Нет, конечно же, — хмыкнула Яга. – Могу пояснить, если хотите.
Как-то давным-давно, когда Кощей был ещё молодой и не такой всесильный, решил он стать самым богатым человеком на земле. Уже тогда у него было своё небольшое царство, и начать он решил с него, разумеется.
— А как называлось то царство? – вдруг спросил Ваня, снова берясь за пряник.
— А тебе не всё ли равно? – огрызнулась Яга.
— Ну, интересно же, что за государство было-то?
— А много ты государств знаешь пяти тысячелетней давности? – с каким-то скрытым подвохом поинтересовалась Яга.
— Ни одного, — признался Ваня после секундной паузы.
— Тогда, Ванечка, было это в тридевятом царстве государстве, — пояснила старушка. – И больше не перебивай меня. Ешь пряничек, а то я уже сто пятьдесят лет никому скормить его не могу. У самой зубов почти что нет, а гости редко заходят.
Так вот, начал Кощей с того, что правдами и неправдами стал отнимать золото у окрестных купцов и князей помельче. Воевал он тогда много, и все сокровища завоеванные к себе в замок свозил. И что интересно: чем меньше золота становилось у людей, тем дороже оно ценилось в том царстве. Если раньше за золотую монету можно было купить мешок зерна, то теперь за одну монетку давали уже десять мешков. Это поначалу очень радовало Кощея. Вскоре практически всё золото того государства оказалось в подвалах злодея нашего. И тут произошло странное: купцы местные стали отказываться продавать в замок еду и прочие товары за золото. Оно стало таким дорогим, что за одну монетку можно было бы купить, например, весь товар пекаря вместе с его домом и семьёй в придачу, но что ему потом делать с этой монетой? Её не разменяешь, товара для повседневных нужд не купишь, никто сдачи дать не сможет. Получалось, что Кощей хоть и был самым богатым, но потратить свои деньги он не мог, потому что все вокруг были уж совсем бедными. А люди стали жить и без золота, расплачиваясь на рынке зерном вместо денег. Его можно и съесть, и посеять весной, и разделить на сколько угодно частей. Очень удобно. Разозлился тогда Кощей. Почувствовал он себя обманутым. Вроде бы и самый богатый, но тратить своё богатство ему некуда. Хотел он было всех вокруг огню и мечу предать, да не стал: понимал, что тогда вообще один останется в пустыне безлюдной на кучке золота. Пришёл ему в голову другой план: стал он скупать зерно у людей, желая опять стать самым богатым. Посчитал он тогда, что всего золота награбленного хватит ему, чтобы скупить весь хлеб в мире, да ещё и останется. Сначала не очень у него дело шло, лишь крупные купцы могли собрать достаточно зерна, чтобы обменять его на пару монет. Но чем больше Кощей скупал зерна, тем дороже оно становилось. А через пару месяцев он был удивлен, что его слуги не могли на рынке уже мешок золота обменять на мешок хлеба: так мало хлеба осталось. И сами люди перестали зерно для оплаты использовать – слишком уж оно редкое стало. Каждый берег хлеб для себя. А стали для оплаты использовать репу, и на базаре репой больше рассчитывались. И тут понял Кощей, что и золото, и хлеб ценность имеют только тогда, когда люди в них нуждаются и могут их использовать, когда готовы ради них что-то делать: работать, воевать, торговать. А сами по себе они ничего не стоят. Можно сидеть на куче золота или на куче зерна, но если у других этого совсем не будет, то и ценности в них будет не больше, чем от редкостной диковинки, которую все вроде бы и рады иметь, но никто отдавать за неё последние штаны не готов. По всему выходило, что истинной ценностью обладал лишь труд человека, который мог и золота в шахте накопать, и хлеб на поле вырастить, да пусть хоть и заплатку на штанах пришить. Главное, чтобы в этом нуждались другие люди. С тех пор власть над людьми только и интересовала Кощея. Только власть. А зерно он тогда опять продал за золото. Не потому, что золото лучше, а потому, что хранится дольше.
Яга умолкла, посчитав рассказ завершенным.
— Так какой-же он выкуп хочет за Снегурочку получить, если золото ему не интересно вовсе? – поинтересовалась Люба.
Вот это и я хотела бы знать, что он задумал, но по большому счёту Кощей мечтает лишь об одном – власть над всеми.
— Мечтать не вредно, — ухмыльнулся Иван, -он даже в своем царстве не может порядок навести. Черти, например, ему совсем не подчиняются.
— Ты на это не надейся, — махнула рукой Яга, — он просто играет с ними, забавляется. Если бы он захотел, то давно бы их всех уничтожил или подчинил. Собрал бы армию бесов и стёр бы с лица земли этот Чертоград. Не делает он так лишь потому, что тогда лишится своей любимой игрушки. Скучно тут тогда совсем ему станет.
— Бабушка, а можно вам ещё один вопрос задать, личный? — поинтересовалась Люба.
— Личный? – забеспокоилась Яга. – Это какой?
— Почему вы выглядите обычно как старушка, хотя можете принять облик и молодой женщины?
— Ах это, — Яга облегченно вздохнула, — да тут всё просто, девонька. Мне уже больше пятисот лет. Люди столько не живут. Я ведь тоже простой человек, и давно уже должна была бы рассыпаться. Но я еще к тому же и ведьма, и знаю кое-какие травы и рецепты настоек на живой воде. – Тут она достала уже знакомую всем бутылку. – Только это зелье меня и поддерживает. По одному глоточку должна раз в неделю пить, чтобы выглядеть как сейчас. Если же я хотела бы выглядеть постоянно лет на тридцать-сорок, то мне надо было бы по бутылке такой каждый день выпивать. Ну а если бы я хотела быть такой как ты, девонька, тогда нужно было бы постоянно это зелье пить. Соображаешь? А это и не полезно, и дорого очень. Я траву для зелья круглый год собираю, так что попусту его не трачу. Впрочем, пустая болтовня это всё. Давайте решать, что нам дальше делать.
— Я думаю, — оживилась Люба, — нам надо понять, почему Снегурочка стала такой жестокой. Я её, конечно, не знала хорошо раньше, но мне казалось, что она не такая совсем. – Яга согласно кивнула. – И Аня уж точно не такая холодная, как её Каркуша описывал. Кажется мне, что это как-то связано с планом Кощея. Если мы это узнаем, то сможем как-то этим планам помешать и спасти Снегурочку и Аню.
— Эх, кабы не девчонка эта, давно бы я вас уговорила обратно в мир отправиться, — с досадой произнесла Яга. — Снегурочке-то тут ничего не станется. А может всё-таки согласитесь? Пока не поздно ещё. Есть у меня один знакомый шаман. Он бы поспособствовал.
— Нет! – отрезала Люба. – Без Ани я никуда отсюда не уйду.
— Да сдалась она тебе? Ты же убедилась, что жива она и здорова. Ничего с ней не сделалось. И кажется мне, что не больно-то она хочет, чтобы её спасали, — распалилась Яга. – Видел её мой ворон. Подсылала я и Васеньку к ней, признаюсь. Вот я тебе что скажу, девонька, пленные бесы боятся Аню твою больше Снегурочки, и служат ей, называя её королевой. Сомневаюсь я, что захочет она, чтобы вы её спасать стали, — Яга с издевкой уставилась на девочку.
Люба замолчала, ошарашенная новыми известиями. Собравшись с духом, она посмотрела Яге прямо в глаза.
— Тогда я спасу их против их желания! Они, наверное, заколдованы, вот и не торопятся домой. Я всё равно должна им помочь!
— Ну-ну. И что же ты будешь делать? – с вызовом в голосе произнесла Яга.
— Колдовать! – также с вызовом произнесла Люба.
В этот момент Иван не выдержал и хихикнул, посчитав слова сестры за шутку. Моментально все уставились на него, сверля взглядами: гневный взгляд Яги, такой же в точности гневный взгляд Любы, равнодушный взгляд черного ворона и очень-очень грустный взгляд Васеньки. Кот Васька смотрел на Ваню с таким сочувствием и состраданием, словно бы смерть для богатыря была бы теперь желанной наградой в сравнении с тем, что сейчас с ним будет. И этот взгляд был страшнее всех.
— Я ничего. Я просто поперхнулся. Извините, — поспешил оправдаться богатырь.
Ещё с минуту женщины смотрели на него в воспитательных целях, а потом Яга повернулась к Любе и спросила:
— Что тебе нужно для колдовства?
Тут Люба засмущалась, так как понятия не имела, сможет ли она что-то сделать, но Яга не воспользовалась её смущением и терпеливо ждала.
— Думаю, мне нужен чистый стол и спокойная обстановка.
Яга встала, расправила плечи, взмахнула рукой. Тарелки и чашки сами собой полетели к печке, освобождая место. Свечи, расставленные по избе, напротив, слетелись на стол, выстраиваясь вокруг самовара. Комната погрузилась в полумрак, когда сам стол оказался хорошо освещен. Вздохнув, Люба достала красную книгу.
— У меня есть только это. Этим я и воспользуюсь.
Девочка положила книгу на стол и открыла на пустой странице. Затем она достала из рюкзака пенал, аккуратно выложила из него линейку, цветные карандаши и фломастеры. Ворон и кот завороженно следили за её действиями. Яга тоже была настроена абсолютно серьёзно. Лишь Ваня не видел смысла в происходящем, но опасался при Яге как-то показать это.
Люба тем временем разделила фломастером страницу на две части и карандашами по линейке нарисовала что-то вроде таблицы.
— Теперь мне надо сосредоточиться, — сказала девочка взволнованным голосом.
Яга кивнула и кинула предупредительный взгляд на Ваню, который тут же прикинулся деревянным истуканом.
Люба прикрыла часть страницы ладонью, погрузилась на секунду в свои мысли, потом улыбнулась, словно бы вспомнила что-то приятное.
— Снегурочка, — произнесла она.
В тот же миг над левой колонкой появился заголовок «Снегурочка», написанный весёленьким витиеватым шрифтом, похожим на морозные узоры на стекле.
— Я всегда любила Новый Год, — начала Люба. — Это самый сказочный праздник. Снегурочка – душа этого праздника. Конечно, Дед Мороз является центральной фигурой, но на всех представлениях, что я видела, именно Снегурочка играет главную роль. Она весёлая, любит детей, всем сочувствует и помогает. Снегурочка любит петь, шутить, знает много игр и загадок. Именно поэтому все злодеи похищают именно Снегурочку, а не Деда Мороза. Без Снегурочки не получится праздника. Мне Снегурочка всегда нравилась больше всех сказочных героев. – Люба остановилась и посмотрела в книгу.
В таблице под заголовком «Снегурочка» выстроились строчки: весёлая, любит детей, любит шутить, играть, а также другие положительные качества Снегурочки.
Люба закрыла ладошкой левую часть книги. Снова на пару секунд сосредоточилась.
— Снегурочка, — произнесла она холодным голосом, — и справа появился заголовок словно бы из ледяных сосулек. – Тут я не узнаю Снегурочку. Если бы я её не видела на празднике, я бы подумала, что это совсем другой человек. Она холодная, безразличная к чужому горю, она без жалости заморозила целую армию бесов. Она что-то сделала с Аней, я в этом уверена. Она ходит по царству Кощея, хотя её тут никто уже в плену не держит. Значит у неё какие-то свои корыстные, нехорошие планы. Её все боятся: и черти, и бесы, поскольку не знают, чего от неё ожидать. Кажется, она решила всех тут заморозить. Всё царство Кощея постепенно погружается в ледяной холод. Это совсем не похоже на ту Снегурочку, какую я знала. И мы должны понять, почему так получилось.
Люба перестала говорить и посмотрела на правую колонку. Там столбиком выстроились отрицательные качества другой Снегурочки. На лице девочки отобразилась растерянность. Она явно не знала, что делать дальше. Яга заглянула в книгу.
— Смотри ка, на самом деле это одно и тоже, — заметила она.
— Что одно и то же?
— Ты описала одного человека,- пояснила старушка, подслеповато щурясь. – Смотри. Слева написано «любит детей», а справа «заколдовала Аню», слева – «любит шутить», справа тут же «заморозила армию бесов».
— Где же это одно и то же? — не согласилась Люба. — Это совсем разные вещи.
— Разные, да не совсем! Это шутка такая – заморозить всех, чтобы стояли вечно в разных позах. Если бы она не шутила, то послала бы на них ледяных чудишь, которые бы в капусту всех изрубили. Так бы Кощей поступил. А заморозить – это шутка.
Люба уставилась в таблицу. Даже Иван наклонился, вглядываясь в текст.
— «Готова всем помочь» и «Всех заморозить». Это тоже своего рода помощь, освобождение от Кощея!? – догадалась Люба.
— «Любит играть» и «всех завоевать», — подытожила Яга.
— Да, качества выстроились как нельзя удачно. Это как-бы одно и тоже, но только перевернутое с ног на голову. Словно бы что-то у неё отняли, вычли из прежней Снегурочки.
— Или, скорее всего, добавили, — решила Яга. — Попробуй выяснить, что именно.
Люба взяла красный маркер и отчертила третью колонку. Сосредоточенно уставилась в книгу. Все затаили дыхание. Даже кот Васька и ворон не сводили глаз со страницы. Поначалу ничего не появлялось. Все было уже отчаялись, как вдруг напротив строчки «любит играть» — «всех завоевать» появилась надпись – «гордыня». Люба глубоко вздохнула, словно бы выполнила большую работу.
— Это верно, — согласилась Яга, — если кто-то любил играть, но вдруг его обуяла гордыня, то он и дальше будет играть, но не на равных, а как кошка с мышкой, считая соперников по игре не равными себе, а всего лишь бездушными игрушками.
Люба снова уставилась в книгу и почти что сразу в строке «любит детей» — «заколдовала Аню» появилась надпись «корысть». Ещё через пару минут в третьей колонке появились надписи: «равнодушие» и «скука». Дальше строчки никак не хотели заполняться, сколько бы Люба ни смотрела в книгу. Это было понятно: книга всего лишь записывала мысли, и не могла придумать ничего сама.
— Нет, больше не могу, — девочка устало отодвинулась в сторону, — боюсь, дальше книга начнет писать всякую ерунду, как часто с ней бывает.
Яга молча налила Любе заварки из трех чайничков, подлила кипятка из самовара. По избушке распространился приятный мятный запах.
— Попей чайку и отдохни. Ты и так много сделала, девонька. Я впечатлена.
— Вы это серьёзно? – удивилась Люба
— Да. Разбирать души – это самое сложное колдовство. Пусть у тебя не всё получилось, но даже того, что мы узнали, может нам хватить. Видно уже, что на Снегурочку наложили искажающие чары.
— Это как? – не поняла девочка.
— Она внутри себя всё та же весёлая и добрая девушка, просто поверх её качеств наложили словно бы маску, очень тонко и избранно, так что её положительные черты искажаются, становятся другими, более выгодными тому, кто её заколдовал. Корысть, гордыня, безразличие и скука, наложенные в нужным местах, сильно изменили её характер. Жалко, что другие строчки не заполнились. Так было бы проще определить характер чар, наложенных на неё, и придумать противоядие. Сейчас же я пока не могу сказать ничего определенного.
— Ваня, — Люба повернулась к брату, — посмотри, может тебе что-то придёт на ум?
Иван оторвался от пряника, который всё еще пытался разгрызть, недоуменно посмотрел на Любу и Ягу:
— А что я могу? Я вообще не в восторге от всей этой истории, и лучше было бы нам в неё не вмешиваться. Мы тут с тобой какой день уже воюем, а нам ещё никто спасибо не сказал, только шишки получаем одни.
— Какой ты, Ваня, гордый и корыстный стал! – поджала губки Люба. – Неужели тебе безразлично, что будет с Аней и Снегурочкой?
— Как я понимаю, им тут неплохо живется, — стал спорить Иван из чистого упрямства. – Неизвестно ещё, захотят ли они спасаться.
Люба набрала полную грудь воздуха, готовая взорваться возмущением, но тут на её плечо властно опустила руку Яга.
— Ванечка прав, может. Не кипятись, Люба.
Девочка хотела было возмутиться таким предательством со стороны Яги, но встретившись с серьёзным и обеспокоенным взглядом старушки, замолчала.
— Зря ты его, девонька, называешь бесчувственным, корыстным и гордым, — Яга сделала акцент на последних словах, указывая Любе корявым пальцем на третий столбец в книге, — Ванечка просто устал. Он бился сегодня с целой армией, судя по его рассказам, так что он имеет право на отдых.
Люба, озарённая догадкой, закрыла себе рот ладошками, чтобы не сболтнуть лишнего. Яга строго на неё посмотрела.
— Подойди-ка, Ванечка, сюда поближе, — ласково позвала его Яга, — чего это ты сидишь в углу один?
— А зачем это? – заподозрил нехорошее Ваня. – Мне и тут нормально.
— Я угощу тебя, как полагается угощать настоящих богатырей. Ты уж извини старуху, что сразу тебе не предложила.
Яга залезла в шкаф, достала оттуда бутылку, сорвала с неё восковую печать.
— Медовуха на травах настоянная, — вожделенно произнесла старушка, вдыхая пряный аромат из бутылки. — Прекрасна вещь! Для особых гостей берегла.
Яга поставила на стол два стакана. Налила себе на донышко и полстакана Ване.
— Давай, голубчик, пей. И я с тобой тоже. Любе не предлагаю: маленькая ещё.
Всё ещё не веря в добропорядочность Яги, Ваня взял стакан и принюхался. Запах был манящий.
— А это не крепкая штука? – спросил он.
— Да что ты? Нисколько! Даже я, старуха, пью по чуть-чуть. А ты, богатырь, не почувствуешь даже. Пей, а я вот достану тебе пряничек, зажевать. Свеженький. Честно-честно.
Яга мигом опрокинула свой стаканчик. Иван, крякнув, с наслаждением выпил свой. По телу тут же разлилось приятное тепло. Глазки Вани помутнели, и богатырь повалился на стол с блаженной улыбкой на лице. Только тогда Яга выплюнула на пол содержимое своего стаканчика.
— Что вы сделали? – спохватилась Люба.
— Не бойся, девонька. Ничего твоему братцу не сделается. Это зелье расслабляющее, для дознания. Сейчас мы выясним, что с твоим Ванькой приключилось. Ты, говоришь, гордым он стал, безразличным? Так это те же самые качества, что ты выписала!
— Ну, может я ошиблась? Зачем его сразу было поить?
— Да ничего с ним не случится! Проспится и будет как новенький. Зато сейчас он нам всё без утайки расскажет.
Яга подняла Ивана и облокотила о стену. Он сидел расслабленный и казался спящим.
— Хороший ты богатырь, Ванечка, мужественный, — начала свой допрос Яга. – Мне твоя история сегодняшняя про битву с чертями уж очень понравилась. Как здорово ты всех одолел!
— Я не одолел, — не открывая глаз, пробубнил Иван, — я их обхитрил просто, — тут он глупо хихикнул.
— Так это не важно, — утешила его Яга, — всё равно одолел. Хитростью ли, силой – не важно. А расскажи ещё, что было, когда Снегурочку и Аню похитили? Постарайся вспомнить всё. Начни с того момента, когда бесы из прохода выскочили.
Люба и Яга придвинули к Ивану поближе.
— Мне они сразу не понравились, — серьёзно заметил богатырь. – Я не знал, конечно, что это бесы. Думал, что это артисты. Но вели они себя грубо. Они могли кого ненароком стукнуть, задеть. Я выступил вперёд.
— Зачем, Ванечка?
— Чтобы прикрыть девчонок. Они в хороводе стояли совсем рядом. А тут драка началась. Я подумал, что эти артисты могут задеть девочек, слёзы будут. Я закрыл их собой.
— А что было потом?
— Потом рыжий один бросил какой-то чёрной пылью. Прямо в Снегурочку. Она мгновенно обмякла и упала в руки похитителям.
— А ты где был в это время?
— Я рядом с ней стоял. Девчонки позади меня были. Меня пылью той тоже задело немного. Она пахла сажей какой-то. Тяжёлый запах.
Яга многозначительно посмотрела на Любу.
— А почему же ты дал Снегурочку унести? Или хотя бы Аню остановил! Не дал бы ей броситься на похитителей.
— Да мне как-то всё равно вдруг стало. Я подумал, что это всего лишь игра. Всё само самой образуется.
— Хорошо, Ванечка. – Яга часто закивала, словно бы уже догадалась о чем-то. — Дай мне теперь руку твою.
Иван протянул руку на середину стола. Яга взяла блюдце, острый нож, и слегка надрезала указательный палец богатыря. Кровь густыми каплями закапала в блюдце. Люба ахнула.
— Не дёргайся, девонька. Что ты какая нервная? Это всего лишь маленький порез. Вам сегодня уже сто раз могли голову снести в бою. Вот где страшно-то.
Иван сидел, не убирая руку, и всё также блаженно улыбаясь. Когда крови набралось достаточно, Яга резко сжала Ивану палец, мгновенно залечивая ему рану.
— Отдыхай, Ванечка, спи. Утро вечера мудренее, — произнесла Яга, беря блюдце с кровью.
Ваня повалился на лавку, а Яга стала сыпать в блюдце какие-то травы из мешочков и порошки из баночек.
— Что вы делаете? – спросила Люба, завороженно глядя на старушку.
— Пришла и моя очередь поколдовать, — пояснила Яга. – Благодаря тебе и твоей книге мы выяснили, какие изменения произошли со Снегурочкой. Такие же изменения ты случайно заметила и в братце твоём. Это не спроста, я сразу это поняла. Ему тем же зельем досталось, что и Снегурочке, только гораздо меньше. Его лишь слегка задели.
— Ваня заколдован? – ахнула девочка.
— Тут бояться нечего. Ничего страшного нет. Он немного порошка получил, и зелье это уже по большей части выветрилось. Но мы сможет по крови его узнать, что в его составе было. Что я сейчас и делаю. А там, может, и противоядие придумаем.
Яга замешала ещё каких-то трав, подлила чая из заварника и настойки из бутылки. Люба с брезгливостью подумала, что Яга сейчас всё это выпьет, но она лишь размешала содержимое и выплеснула на стол. Смесь растеклась бесформенной кляксой. Взяв свечу, Яга поднесла огонь к лужице. Та загорелась, выбрасывая вверх причудливые завитушки чёрного и белого дыма, которые, к великому изумлению Любы, стали складываться в воздухе в какие-то устойчивые фигуры.
— Вижу чёрный камень и пепел из костей мертвеца, — быстро заговорила Яга, вглядываясь в дымные узоры, — вижу дурман траву, разрыв траву, мертвая вода тут есть и живая вода тоже, на них зелье варилось, потом высушивалось и в порошок истиралось. Вижу ещё что-то, но разобрать не могу. Много тут от зелья богатырского ещё, что Дед Мороз дал. Оно сильно затрудняет дело.
Огонь быстро затих, и дымные образы рассеялись. Яга устало потерла виски.
— Ну что там? – с тревогой в голосе спросила Люба.
— Если ты про братца, то с ним всё будет нормально. Порошок тот – это очень чёрное колдовство. Я полностью его не распознала, слишком мало его досталось Ване, да и выветрилось всё уже по большей части. Но ясно, что оно придает своей жертве силы, злобы и беспощадности. Делает её равнодушной к горю других. Усиливает жажду власти. Обостряет гордыню. И, что самое главное, лишает воли. Ване повезло, что он с тобой сюда попал. Если бы один был, то ничего делать не стал, и сидел бы до сих пор где-нибудь в лесу. Впрочем, тут много чего наложилось: его коснулся чёрный порошок, потом он прошёл воротами, а это тоже колдовское вмешательство, затем он выхлебал целую банку богатырского зелья, которое нужно пить по несколько капель в день. Не удивительно, что колдовство в нем закипело и забродило, стало влиять друг на друга. Именно поэтому он и превратился в козлёнка, отпив воды из лужи, и это ещё ему повезло. Могло что и похуже случиться.
— Значит, дело было вовсе не в луже? – удивилась Люба.
— Разумеется. Если бы ты, например, попила оттуда, то ничего с тобой не случилось.
— Верно, — призналась девочка, — я пробовала, но так и не превратилась.
Яга уставилась на Любу как на сумасшедшую.
— Это долгая история, — пояснила та, — так надо было. А можно Ваню как-то очистить от всего этого колдовства?
— Пусть проспится, а я ему завтра утром заварю чая с ромашкой, — сказала Яга.
— И это поможет? – удивилась Люба.
— Конечно поможет. После стакана медовухи двухсотлетней выдержки ромашка — самое верное средство.
— Нет, я про колдовство. Это очистит его?
— Нет, конечно же, — фыркнула Яга, — это же всего лишь ромашка. И не буду я его ни от чего очищать. К одному колдовству еще другое добавлять. Тут последствия непредсказуемые могут быть. Само всё выветрится со временем. Кроме того, чую я в нем какую-то связь со Снегурочкой. Не зря Дед Мороз его с тобой послал, не зря. Он, видимо, тоже понимал, что именно Ваня может её спасти.
— Да нет, — вздохнула Люба, — его Дед Мороз вообще не хотел посылать. Просто так вышло.
— Ну не знаю. Он ещё тот хитрец. На словах может и не хотел, а сделал всё так, чтобы Ваня с тобой пошёл. Ох, не знаю я. Ладно, давай спать. Мы сегодня большое дело с тобой сделали. Пусть все планы Кощея и не раскрыли, но поняли, что стало со Снегурочкой и Аней. У Кощея что-то не так пошло. Не стала Снегурочка покорной ему, а наоборот: пытается свергнуть Кощея и сама сесть на его троне. Не знаю я, лучше ли так будет, но по крайней мере ясно, как её спасти – нужно очистить её разум от этих примесей, — тут Яга потыкала ногтем в книгу, — тогда она вспомнит себя прежнюю и сама оставшееся колдовство развеет. Вот только как это сделать, я не придумала пока. Завтра пойдёте с Ваней на север. Снегурочка туда направилась. Может, удастся вам с ней поговорить, объяснить всё. Тут ведь многого не надо, просто напомнить ей, какая она была, чтобы она поверила.
— А вы с нами пойдёте? – с надеждой в голосе спросила девочка, укладываясь на постели из соломы, которую постелила Яга.
— Нет, не пойду. Я к чертям пойду.
— Зачем это? -насторожилась Люба.
— Ох, не верю я, девонька, что всё легко так закончится. Боюсь, если Кощей со Снегурочкой не на шутку разыграются, то ничего живого у нас тут не останется. В таких условиях хорошо бы союзников иметь. Путь хоть и таких ненадежных, как черти. С лешим я сегодня договорилась, завтра договорюсь и с чертями. У меня и золотишко есть кое-какое. А они до золота очень охочи.
— Не думаю я, что принц Чернорог согласиться за кучку золота с Кощеем воевать, на смерть идти, — с сомнением произнесла Люба, — я его видела, и немного разбираюсь в его характере.
— Конечно, не согласится, — кивнула Яга. – Он согласится за кучку золота послать на смерть полсотни рыцарей, кого не жалко. Из числа сынков недружественных баронов и претендентов на трон. А мне большего и не надо. Я ведь не на войну рассчитываю, а на небольшую вылазку. Но это если у вас с Ваней ничего не получится. Надеюсь, что не дойдет дело до этого, но надо быть готовой ко всему. Ну ладно, хватит болтать. Утро вечера мудренее.
Яга задула свечу и полезла спать на печку. Через несколько минут к Любе приполз кот Васька. Он не захотел спать на лавке рядом с храпящим богатырем. Люба не стала гнать кота и вскоре сама заснула под мерное его мурлыканье.
