Ваня и Люба уже пару часов шли по холмистой местности. Уныние однообразного пейзажа наводило тоску. Кругом были нескончаемые серые холмы, лужи и грязь. Было не холодно.
Люба давно сняла свой пуховик, отдала брату. Иван завязал верхнюю одежду в узел и тащил его на спине. Они уже в сотый раз спускались и взбирались на очередной холм, похожий, как две капли воды, на предыдущий. И не было им конца и края. Первым, как ни странно, не выдержал Иван:
– Хватит, — он с силой бросил узел с одеждой на землю, — я больше не потащу это.
– Ваня, тёплая одежда может нам ещё пригодиться, — возмутилась Люба.
– Где? Где пригодиться? Тут? Там? Или там? Где? — Иван крутился по сторонам, словно ища что-то. — Мы заблудились!
– Не паникуй, — строго заметила Люба, — если ты устал, давай я понесу узелок.
– Я не паникую! И да — я устал! Я пить хочу, в конце концов.
– Ваня, ты же знаешь, что тут пиво не продают, — иронично заметила девочка, — к тому же ты выпил недавно целую банку.
– Вот от неё и хочется пить, сил нет.
Он огляделся по сторонам, заметил большую лужу, подошёл к ней и склонился над самой водой.
– Ваня, что ты делаешь? — не на шутку перепугалась Люба.
– Пью, неужели не понятно? — он лишь на мгновение оторвался губами от воды.
– Да там же полно микробов!
– Да ладно тебе. Вода уже давно отстоялась. Смотри.
Любе тоже очень хотелось пить. У неё давно уже пересохли губы и видя, как её братец жадно глотает воду, девочка решилась. Она подошла к воде, нагнулась, взглянула на Ивана и вскрикнула так, что молодой человек подпрыгнул от неожиданности. Иван отскочил от воды, но тут кто-то словно бы натянул его свитер ему на голову.
– Что за шутки!? — возмутился Иван. — Что происходит!?
Юноша почувствовал, как брюки его резко выросли и стали опутывать ноги.
– Что это такое? Это твои штучки?
Наконец, молодой человек справился с одеждой, которая почему-то стала гораздо больше, чем была пять минут назад. Выбравшись наружу, он огляделся. Кругом никого не было, кроме Любы, которая сидела на земле и с ужасом глядела на него.
– Ты чего уставилась так? — спросил Иван и попытался встать на ноги.
Ноги его почему-то подкосились, и он упал. Юноша сделал еще одну попытку, и снова упал.
– Да что же это такое? -возмутился Ваня, — взглянув себе под ноги.
Там он увидел вместо своих человеческих ног самые настоящие козлиные копыта. В голове сразу как-то всё закружилось, помутнело, а земля залепила хлесткую пощёчину.
Очнулся богатырь от приятного чувства холода на своем лбу. Первое что он увидел, это была Люба, которая мочила в луже свой носовой платок, чтобы снова приложить его к голове братца.
– Что со мной? — промолвил Ваня, — так сильно болит голова.
– Ничего страшного, — сквозь нарочито спокойный голос Любы пробивалась тревога, — всё хорошо. Просто ты превратился.
— Кто? Я? В кого? Что ты несешь такое?
— Да, ты. В козлёнка … превратился, — дрожащим голосом подтвердила Люба.
Иван неуклюже встал на ноги и, подойдя к луже, заглянул в зеркальную поверхность воды. Там на него уставился самый натуральный серенький козлик с большими рогами и ушами.
— Как так вышло? Такого не может быть! – не поверил он своим глазам. – Нет, я сплю. Или нет! Это всё богатырский напиток – наркота там какая-то: вот меня и повело, точно!
Иван даже обрадовался своей догадке.
— Нет, Вань. Я же его не пила, — резонно заметила Люба. – А я тоже вижу не тебя, а серого козлика. Я даже проверяла.
— Чего проверяла? – забеспокоился Иван, оглядывая себя.
К его радости, трусы и майка остались на нем.
— Я проверяла, не являешься ли ты плодом моей фантазии.
— А как это можно проверить?
— Просто, — ответила Люба, — сон или галлюцинация – это плод быстрой работы нашего сознания или подсознания, мы это на психологии проходили. Оно может обманывать нас, вводя в заблуждение. Но глубинные знания – те, которые и вспомнишь не сразу, подсознанию недоступны. Вот на конфликте глубинного и поверхностно подсознательного и можно построить методы поиска признаков галлюцинации.
— Очень умно сказано, я даже не понял своими козлиными мозгами, — обиделся Иван.
— Не сердись, — сказала Люба, подсаживаясь на корточках к братцу и беря его за бороду, — смотри мне в глаза и быстро отвечай. Сколько у тебя копытец на одной ноге?
— Пять! – на задумываясь выпалил Иван.
— Смотри.
Он уставился на передние ноги.
— Две?
— Да, две. Не знал?
— Вроде знал. Да, точно. Коза же парнокопытная! Пара – значит две.
— Вот тебе и доказательство. Была бы галлюцинация – было бы пять. И таких моментов можно много найти.
— Значит, я превратился по-настоящему?
— Видимо, да. И надо срочно придумать, как тебя вернуть обратно.
— Хорошо бы, — сказал Иван, — всё еще не до конца веря в произошедшее. Но откуда срочность?
— Во-первых – надо понять причину, как говорится, по горячим следам. Во-вторых, может тут волки есть, или оборотни, или хоть собаки. Да мало ли кто захочет козлятинки отведать?
От этих слов Ваня нервно закрутился на месте, оглядывая окрестности.
Люба тем временем выхаживала вдоль лужи, присматриваясь к следам.
— Вот что я тебе скажу, Ванечка, я тебя не брошу. Пусть ты и не особо образованный тип, но ты мне всё-таки как-никак родственник. Кроме того, Дед Мороз сказал, что только богатырь сможет вернуть Снегурочку и Аню. Твоя помощь мне очень нужна. Но давай раз и навсегда договоримся, я тебе не маленькая девочка, а ты не маленький мальчик. И вести себя мы должны по-взрослому.
Козёл перестал крутиться и попятился задом от Любы.
— Ты о чем это? – спросил он.
— Я о том, — продолжила Люба, разглядывая следы, — что давай уже не будем капризничать, жаловаться на жизнь, говорить, что такого не бывает и быть не должно, что нас этому не учили, что Дед Мороз не дал нам большую пушку и прочее, прочее, прочее. Я поначалу терпела твои стенания, поскольку понимала – то, что с нами произошло, вызывает сильный шок. Но уже хватит! Давай смотреть реальности в глаза. Нас забросило в некое место – царство Кощея. Нам надо спасти своих друзей, и слёзы и стенания нам не помогут. Ты готов мне помогать?
— Готов, – пристыженно ответил Ваня, — извини.
— Забыли, — махнула рукой Люба, — а теперь иди сюда, я буду тебя расколдовывать.
Она встала около лужи и стала стягивать с правой ноги сапожок.
— Как расколдовывать? — насторожился богатырь. — Ты так шутишь?
— Нет, не шучу, надо же как-то тебе прежний облик вернуть. Или ты уже привык?
— Нет, конечно, но как? Тут нужны, наверное, знания, какие-то книги, палочки волшебные. Да и вообще, лучше врачам сначала показаться.
Люба как стояла на одной ноге с носком в руке, так и застыла от изумления.
-Вань, о чем мы только что говорили? Ты меня, конечно, извини, но ведешь ты себя хуже дитя малого. К каким врачам ты хочешь показаться? И что ты им скажешь? А знаний у нас достаточно, пользоваться только нужно ими уметь.
Люба осторожно протянула босую ногу и аккуратно опустила её в илистое дно лужи.
— Ох, вода ледяная, — вздохнула девочка, но всё-таки сделала чёткий отпечаток на дне лужи.
После этого она подскакала к валуну, вросшему в землю, села и стала платком вытирать ногу.
— Ну? — морда Ивана выражала полное непонимание. — И что дальше?
— Как что, пей.
— Что пить? — Иван очень туго соображал козлиными мозгами.
— Воду пей, — терпеливо, тоном учителя пояснила Люба. – Посмотри, ты сначала пил вон из той лужи, я по следам вычислила. А там в середине отпечатано козье копытце. Не твоё, причём. Я нашла чистую лужу и отпечатала там своё копытце, то есть ногу. Если ты выпил из лужи с отпечатком козлиной ноги и превратился в козлёночка, то логично предположить, что, отпив из лужи с человечьим отпечатком, ты превратишься в человека. Я думала, ты давно уже догадался.
— Я? Я — да, — богатырь никак не хотел ударить в грязь лицом перед сестрой, — разумеется, я догадался, но это не подействует. Сказки всё это.
— Почему же? Это не большая сказка, чем превращение в козлёнка. К тому же, чего ты теряешь? Ты же сам жаловался, что пить хочется.
Ваня подошёл к луже и брезгливо посмотрел в неё. Было видно, как на его лице отражается внутренняя борьба. С одной стороны, он хотел снова стать человеком, с другой стороны, он боялся. А чего он боялся, наш богатырь и сам бы не смог тогда сказать. Наконец, он сделал волевое усилие и, вытянув губы трубочкой, наклонился над водой.
— Нет! Не могу! Не буду я пить, — резко выдохнул он, отстраняясь от воды, — ты тут ноги мыла, а мне пить?
— Что? — Люба чуть не задохнулась от такого наглого обвинения.- Да я же ради тебя старалась — ногу в воду ледяную, в грязь опускала!
Тут девочка спохватилась и продолжила всё тем же спокойным учительским тоном.
— Не хочешь, не пей. Козликом быть тоже не так уж и плохо. Тем более, что говорящим. Это же такая редкость. Человеком, видите ли, он не брезговал пить из лужи, где козы копыта мыли. А как козликом стал, так сразу брезгливость появилась. Ну-ну.
Иван никак не мог решиться. Его передние ноги вроде бы шли к воде, но задние упорно рыли землю в обратном направлении.
— Ну, Ваня, ну что тебе стоит? — девочка сменила тон на ласково-нежный. — Ну, выпей глоток. Хуже уже не будет, наверное. Все умненькие козлята пьют из лужиц. А?
Как ни странно, эти слова подействовали, и наш козёл дрожащими губами прикоснулся к водной глади и начал было пить, но не так всё просто оказалось. Воды-то в рот наш герой набрал, а вот проглотить никак почему-то не мог. И видно, что старается, толкает воду, но ничего не получается, словно какое-то внутренне отвращение перебарывает голос его разума. Люба понаблюдала минуту — другую и, не выдержав, подскочила к Ивану, схватила его за морду и зажала ему нос.
— А ну, глотай давай, — скомандовала девочка.
Козёл, более с перепугу, чем осмысленно, сделал глотательное движение. На минуту воцарилась полная тишина. Иван стоял, не шевелясь, словно бы прислушивался к собственному организму. И уже тогда, когда надежда отступила, он начал быстро расти, приобретая человеческий облик. Конечности его вытянулись, обозначились пальцы, шерсть исчезла. Минуту спустя Иван стоял, завороженно глядя на свои руки, словно не веря в чудо.
— Получилось! — закричал богатырь, когда, наконец, осознал, что произошло. — Получилось! Получилось! Получилось!
Словно ребёнок Иван подпрыгивал и смеялся от неожиданно нахлынувшего счастья. Тут он вспомнил, кому обязан чудесным спасением и, схватив Любу за руку, стал трясти её изо всех сил.
— Спасибо, спасибо тебе большое! Если бы не ты …
И тут голос нашего героя осекся. Он встретился глазами с глазами девочки, и нехорошее беспокойство возникло в его душе. Сообразив, что на нем почти нет одежды, Иван прикрылся руками.
— Как тебе не стыдно, — с негодованием воскликнул Иван, — глазеешь тут на меня самым наглым образом.
От этих слов румянец вспыхнул на щеках девочки, но глаза выражали не смущение, а негодование.
— Ты, Ваня, только не переживай. Всё вышло как нельзя лучше. Просто, просто …, — она никак не могла договорить мысль, словно боялась чего-то.
— Просто что? — произнес Иван.
— Просто превращение прошло не совсем так, как хотелось. Видимо потому, что это именно я оставила след в луже. Но, собственно, других вариантов у нас не было.
Иван стал судорожно ощупывать себя. Вроде бы всё было на месте: голова, руки, живот, грудь. Грудь! Ваня опустил голову вниз и вздрогнул. Затем, словно бы не веря себе, он подошёл к луже и взглянул на своё отражение. Раз, потом ещё раз.
— Я — девушка ? — в голосе его послышалось такое разочарование, словно бы он из козла сделался земляным червяком.
— Не хочется тебя огорчать, — осторожно произнесла Люба, — но у тебя ещё остались рога.
— Я-девушка, — со слезами в голосе произнёс Иван.
— И ещё хвостик маленький, сзади, — добавила Люба, решив, что хуже уже не будет.
— Я – девушка-а-а, — всхлипнул Иван.
— И копыта на ногах остались вместо пальцев, — вздохнула Люба.
— Я стал девушкой, — вдруг зарыдал богатырь.
— Да что ты зациклился? — удивленно уставилась на него Люба. — Ну, девушка! Я же говорю: рога остались, копыта!
— Но почему девушка? — словно не слыша её, как бы у себя самого спросил Иван.
— Видимо, потому что след в луже был женский. Мой то есть. Я вижу, тебя рога с копытами совсем не беспокоят.
— Да причем тут копыта и рога? Это всё ерунда! Что делать с тем, что я — девушка?
От этих слов у Любы отвисла челюсть. Она сначала не могла вообще ничего сказать. Потом начала, было, но тут же передумала, осознав, что говорить с таким человеком, как Иван, можно только на каком-то особо упрощенном языке. Пока Люба собиралась с мыслями, богатырь пытался надеть на себя свитер, который смотрелся теперь как топик на его обширной груди. Вообще надо заметить, что богатырь выглядел теперь очень забавно: в семейных трусах в цветочек и в топике, с рогами на голове, ногами, покрытыми шерстью, с копытами и козлиным хвостом. Люба долго смотрела на брата, потом, не выдержав, засмеялась. Иван поначалу хмуро смотрел на неё, но потом и по его лицу пробежала улыбка. За один день с ним произошло столько необычного, что невозможно было не относиться ко всему этому с юмором. Они дружно хохотали несколько минут, пока на холме не показались всадники.
Первой их заметила Люба. Их было человек десять. Они поначалу ехали куда-то мимо. Но заметив путников, повернули коней к ним и прибавили ходу. Всадники быстро окружали их со всех сторон, так что бежать не было смыла. Да и куда бежать, если кругом, куда ни кинь взгляд, холмы, покрытые грязью? Люба с интересом и испугом смотрела на всадников, которые немало её удивили, а удивляться было чему. Во-первых, это были не люди. Они были очень похожи на средневековых рыцарей: на них были надеты блестящие чёрные доспехи, в руках копья и мечи, но вот ноги у всех заканчивались копытами, а на голове каждого воина красовались рога, причём не приставленные к шлему, а свои, собственные. Вид у воинов был крайне недружелюбный. Второе, что удивило Любу, так это то, что все копья, мечи и пики были нацелены исключительно на неё. Да-да. Она не ошиблась, как ей сначала подумалось. На Ивана никто не обращал никакого внимания. Даже два арбалетчика, которые стояли отдельно от основной группы, целились прямо ей в грудь. От этого девочке стало немного не по себе. Радовало одно – воины не нападали. Они словно бы ждали чьего-то приказа. Наконец, вперёд выехал всадник, который явно был тут главным. Лошадь его была абсолютно чёрной, за исключением кроваво-красных глаз. Доспехи всадника тоже были чёрными, но имели элементы украшения из серебра и золота. Всадник выехал вперед и властно взглянул на пленников. Черты его лица были угловаты и напоминали козлиные, но вот рога, абсолютно симметричные и тоже идеально чёрные, сразу выдавали в нём аристократа.
